Екатеринбург стремительно наполняется новыми смыслами и формами. Причем полеты творческой мысли заметны не только в центре, но и в отдаленных уголках города: «уставшие» заборы заселяются забавными персонажами Б. У. Кашкина, а серые гаражи превращаются в яркие муралы.
Сегодня креативные инициативы помогают горожанам знакомиться с искусством и заново влюбляться в родные районы. Многие из таких проектов живут благодаря паблик-арт программе «ЧӦ».
В разгар пятого сезона проекта Чойс встретился с креативным и бренд-директором «Атомстройкомплекса» и руководителем «ЧӦ» Никитой Харисовым, чтобы поговорить о феномене паблик-арта, воспитании культуры обращения с инсталляциями и развитии спальных районов Екатеринбурга.
Сегодня креативные инициативы помогают горожанам знакомиться с искусством и заново влюбляться в родные районы. Многие из таких проектов живут благодаря паблик-арт программе «ЧӦ».
В разгар пятого сезона проекта Чойс встретился с креативным и бренд-директором «Атомстройкомплекса» и руководителем «ЧӦ» Никитой Харисовым, чтобы поговорить о феномене паблик-арта, воспитании культуры обращения с инсталляциями и развитии спальных районов Екатеринбурга.
Я бы хотел стать мостиком между креативным сообществом и властью
В одном из интервью вы говорили, что мечтаете стать креативным директором Екатеринбурга. Желание все еще осталось?
На самом деле осталось, да. В детстве я мечтал стать водителем трамвая, потом президентом, а в осознанном возрасте — креативным директором Екатеринбурга. В последние годы я все больше понимаю, что мне интересно не только продвигать искусство в городском пространстве со стороны бизнеса, но и посмотреть на эту деятельность взглядом чиновника. Потому что есть разрыв между городской властью и креативным сообществом.
Все друг про друга разное думают: «Эти креативщики всегда чем-то странным страдают» или «Ой, эти чиновники ничего не понимают». Я бы хотел послужить мостиком между ними.
Все друг про друга разное думают: «Эти креативщики всегда чем-то странным страдают» или «Ой, эти чиновники ничего не понимают». Я бы хотел послужить мостиком между ними.
Представим, что вы заняли эту должность. Что бы входило в ваши обязанности?
Задача креативного директора города — координировать работу так, чтобы все дела шли на пользу всем, и в первую очередь городу. Екатеринбургу не хватает кристаллизованной идеи. Мы вроде бы про одно и то же, но вокруг витает много разных тем: и горнозаводской Урал, и город храбрых, и арт, и гастрономия.
Хочется все упаковать, как красивую конфетку: чтобы в каждом мероприятии была идея, у каждого события — своя отдельная концепция. Это большой и интересный вызов, но пока нет вакансий в администрации — на HeadHunter не вывешивают.
Хочется все упаковать, как красивую конфетку: чтобы в каждом мероприятии была идея, у каждого события — своя отдельная концепция. Это большой и интересный вызов, но пока нет вакансий в администрации — на HeadHunter не вывешивают.
Как бы вы подружили бизнес, власть и горожан в вопросах креатива?
Универсальной формулы дружбы нет. С одной стороны, это свобода в определенных границах, а с другой стороны, умение правильно ставить и замерять результаты. Для меня хороший пример синтеза бизнеса и художественного сообщества — это «Атомстройкомплекс» и «ЧӦ». Девелопер как бренд дает возможность активным горожанам проявлять себя и наполнять Екатеринбург творчеством. Мы видим, что отношение к «Атому» изменилось: люди видят его как более современную компанию с высокой социальной ответственностью. Вместе с тем художники получают свободу самовыражения. В итоге получается классный креативный продукт, который влияет на город и людей.
Как только мы перестаем брать во внимание бизнес-стратегии и творчество, то теряется смысл. Одно дело креатив, а другое — бизнес, городские задачи… Если не учитывать все вместе, получится рутинная каша.
Как только мы перестаем брать во внимание бизнес-стратегии и творчество, то теряется смысл. Одно дело креатив, а другое — бизнес, городские задачи… Если не учитывать все вместе, получится рутинная каша.
Ваш сын Матвей принимает участие в съемках и мероприятиях «ЧӦ», ходит с вами на выставки — вы даже ездили на детское «Архстояние». Для чего приобщать детей к арт-проектам и искусству?
Я показываю, насколько разным может быть мир и как можно работать с родным городом. Классно же, когда дети и подростки могут вместе с художниками создать паблик-арт-объект и установить его на улице своего района. Это ломает сознание: ты не просто создаешь мелкую поделку в детском садике, а целое искусство, которое будет стоять в городе десятилетиями. Я не стремлюсь сделать из сына художника — мне важно расширять его кругозор. Дальше он уже сам сделает выбор.
Мы ездили на детское «Архстояние», и я поймал себя на мысли, что вот оно — будущее России с новым поколением. Там невероятная атмосфера свободы и творческого полета: каждый занимается чем, что хочет. Детям там точно интересно. В одном возрасте ты в пять лет приехал, потом в семь, пятнадцать, восемнадцать… Каждый раз это разный опыт. Посмотрев на детское «Архстояние», захотелось сделать подобное в Екатеринбурге. Может, сделаем.
Мы ездили на детское «Архстояние», и я поймал себя на мысли, что вот оно — будущее России с новым поколением. Там невероятная атмосфера свободы и творческого полета: каждый занимается чем, что хочет. Детям там точно интересно. В одном возрасте ты в пять лет приехал, потом в семь, пятнадцать, восемнадцать… Каждый раз это разный опыт. Посмотрев на детское «Архстояние», захотелось сделать подобное в Екатеринбурге. Может, сделаем.
А если так получилось, что в детстве родители не приучили к искусству, не показали, кто есть художники. Как развивать свою творческую сторону во взрослом возрасте?
Честно скажу, я сам искусством не интересовался до 2020 года. Хотя креативность развивал давно — это у меня было всегда, только в другом русле. Еще в школе мне подарили простую мысль: надо всегда смотреть на задачу нестандартно, думать, можно ли ее выполнить иначе.
Как только ты себе позволяешь разрушать шаблоны, то уже дальше можешь смело применять это правило во всем. Для этого не обязательно быть потомственным художником — нужно желать и постоянно пробовать.
Как только ты себе позволяешь разрушать шаблоны, то уже дальше можешь смело применять это правило во всем. Для этого не обязательно быть потомственным художником — нужно желать и постоянно пробовать.
Паблик-артом можно пользоваться как шуруповертом или крестовой отверткой, подбирать сверла под разные задачи
Расскажите простым языком, что такое паблик-арт. Чем паблик-арт программа отличается от фестиваля?
Все просто. Фестиваль — это сжатый во времени проект, краткосрочная история. Паблик-арт работает регулярно. Так сложилось, что «ЧӦ» длится целый год. Хоть в -20°C презентуем объекты. Также помимо основной программы у нас есть другие проекты: школа паблик-арта, перформативные сплавы, исследовательские выставки, экскурсии.
Раньше мы назывались паблик-арт фестиваль «ЧӦ», но два-три года назад переименовались в программу. Хотя нас по привычке до сих пор называют фестивалем, потому что Екатеринбург их очень любит. Но мы больше, чем фестиваль. Сегодня «ЧӦ» — про эксперименты с форматами и постоянную работу с городом, художниками и жителями.
Раньше мы назывались паблик-арт фестиваль «ЧӦ», но два-три года назад переименовались в программу. Хотя нас по привычке до сих пор называют фестивалем, потому что Екатеринбург их очень любит. Но мы больше, чем фестиваль. Сегодня «ЧӦ» — про эксперименты с форматами и постоянную работу с городом, художниками и жителями.
Зачем городам паблик-арт?
Для нас это популяризация Екатеринбурга и его районов, изменение отношения к городу. Еще это работа с городскими проблемами, освещение социально важных тем. Например, у нас были объекты, посвященные экологии, лесным пожарам, ВИЧ и СПИД. Нам важно вовлекать горожан и менять пространство вокруг.
Все говорят, что паблик-арт — это модное явление. Креативщики часто применяют его бездумно, как декоративную вещь. На самом деле паблик-арт — это самые разные инструменты. Им можно пользоваться как шуруповертом или крестовой отверткой, подбирать сверла под разные задачи.
Все говорят, что паблик-арт — это модное явление. Креативщики часто применяют его бездумно, как декоративную вещь. На самом деле паблик-арт — это самые разные инструменты. Им можно пользоваться как шуруповертом или крестовой отверткой, подбирать сверла под разные задачи.
Как вы выбираете локации для установки работ?
В основном мы придумываем арт-объекты под конкретные локации. Например, в октябре на месте Лютеранского кладбища будем презентовать инсталляцию про смерть. В любом случае связь с местом должна быть, чтобы зритель понимал, почему работа стоит именно здесь. Сразу ясно, почему скульптура «Призрак леса» находится около Юго-Западного лесопарка. Поставь ее где-нибудь в центре города, то возникнут вопросы — при чем тут проблема лесных пожаров?
Связь бывает обусловленной — часто влияет среда. Работа Красила Макара «Портал» не требует конкретного места. Но важно, чтобы это был парк и локация не перетягивала на себя внимание. Таким местом стал Парк им. 50-летия ВЛКСМ на улице Ясной.
Подбирать точки для объектов в Екатеринбурге сложно из-за наложений разных стилей. Здесь классическая архитектура, там конструктивизм, а через два-три метра — современный стиль. Несмотря на трудности, мы выступаем именно за связь объекта с местом. Все-таки должно быть понятно, почему и зачем инсталляция стоит здесь.
Связь бывает обусловленной — часто влияет среда. Работа Красила Макара «Портал» не требует конкретного места. Но важно, чтобы это был парк и локация не перетягивала на себя внимание. Таким местом стал Парк им. 50-летия ВЛКСМ на улице Ясной.
Подбирать точки для объектов в Екатеринбурге сложно из-за наложений разных стилей. Здесь классическая архитектура, там конструктивизм, а через два-три метра — современный стиль. Несмотря на трудности, мы выступаем именно за связь объекта с местом. Все-таки должно быть понятно, почему и зачем инсталляция стоит здесь.
Насколько сегодня сложно согласовывать арт-объекты?
Бывает, получается с первого раза, а иногда приходится долго искать места. Здесь включается вкусовщина тех, кто принимает решение, — нравится, не нравится, понимает, не понимает. Поэтому я выступаю за создание департамента уличного искусства. Туда войдут эксперты стрит-арта, с которыми можно будет легко согласовывать объекты, а художникам получать поддержку.
Искусство — это не элитарное сообщество, а площадка для каждого
Такие проекты как «ЧӦ» меняют отношение людей к творчеству в городе. При этом некоторые арт-объекты не очень принимают в Екатеринбурге — например, «Индустриальный младенец» на ВИЗе постоянно подвергается вандализму. Как с этим быть?
Это вопрос коммуникации с горожанами. Конечно, нельзя всем понравиться. Но вандализм — это не всегда неприятие. Если люди оставляют на младенце метки в стиле «я здесь был», то для них это достопримечательность, такой способ оставить себя в истории.
Интересно, что на младенце рисуют не с лицевой части, а на затылке, который практически не видно. Поэтому вандалят не потому, что хотят испортить работу, а потому что хотят запечатлеть себя на арте. Это местный почерк и городской характер.
Нужно воспитывать культуру обращения с объектами. Где-то ведь люди не пишут на лавочках. Рано или поздно и на объектах искусства перестанут писать. Это долгий процесс, нужно стараться.
Интересно, что на младенце рисуют не с лицевой части, а на затылке, который практически не видно. Поэтому вандалят не потому, что хотят испортить работу, а потому что хотят запечатлеть себя на арте. Это местный почерк и городской характер.
Нужно воспитывать культуру обращения с объектами. Где-то ведь люди не пишут на лавочках. Рано или поздно и на объектах искусства перестанут писать. Это долгий процесс, нужно стараться.
«ЧӦ» не только про арт-объекты. Вы запускаете творческие лагеря, школу паблик-арта, аудиопрогулки… Даже есть своя метавселенная. Что дают такие спецпроекты?
Неинтересно ведь делать одно и то же. Идея может родиться внезапно, как с метавселенной. А другая мысль может формироваться неделями, как с перформативным сплавом. У жителей, особенно спальных районов, есть запрос на такие проекты, и нам радостно воплощать их в жизнь. Например, уральская школа паблик-арта, где не требуется никакой специальной подготовки — только желание создавать своими руками.
Что-то пробуется, мы получаем опыт и оставляем след в истории. Например, нам хочется дальше развивать новый проект про Б. У. Кашкина. Возможно, это будет отдельный фестиваль, а может быть, продолжится в рамках «ЧӦ».
Что-то пробуется, мы получаем опыт и оставляем след в истории. Например, нам хочется дальше развивать новый проект про Б. У. Кашкина. Возможно, это будет отдельный фестиваль, а может быть, продолжится в рамках «ЧӦ».
Остановимся подробнее на Б.У. Кашкине. Почему панк-скоморох занимает центральное место в новом сезоне «ЧӦ»?
Это один из первых уличных художников, что не может не привлекать. Мне нравится его внутренняя свобода — никаких ограничений в голове. Участники его сообщества «Картинник» могли приходить, творить и самовыражаться в городе. Тут нарисовали кошечку, там корову.
Хочется популяризировать его дело и показывать людям, что в творчестве нет ничего невозможного. Искусство — это не закрытое и элитарное сообщество, а площадка для каждого.
Проектом про Б. У. Кашкина мы привносим в город народное. Когда мы преображали постерами «уставший» забор на улице Белинского, люди проходили мимо и ненавязчиво улыбались. Поэтому нам хочется сохранить его наследие.
Хочется популяризировать его дело и показывать людям, что в творчестве нет ничего невозможного. Искусство — это не закрытое и элитарное сообщество, а площадка для каждого.
Проектом про Б. У. Кашкина мы привносим в город народное. Когда мы преображали постерами «уставший» забор на улице Белинского, люди проходили мимо и ненавязчиво улыбались. Поэтому нам хочется сохранить его наследие.
Любопытно совпало, что летом коммунальщики закрасили последние рисунки Б.У. Кашкина, которые сохранились на стенах города.
Мы в любом случае собирались обновлять работы Б. У. Кашкина — хотели восстановить рисунки на электробудке, которые на половину осыпались. Но не успели: их взяли и закрасили. Сейчас мы общаемся с художниками из сообщества «Картинник», и мне нравятся их философия: «Создайте новый арт поверх краски, разрисуйте гаражи». Этому и следуем: мы уже разрисовали шесть гаражей на тропе Б. У. Кашкина, разработали экскурсии по следам и росписям народного дворника и даже выпустили футболки с принтами по работам художника.
«ЧӦ» активно развивает окраины города — в этом году вы занялись Химмашем, а в прошлые сезоны были Эльмаш и Уралмаш. Почему именно спальные районы?
Первые сезоны мы работали в центре. Со временем стали осознавать, что он слишком перенасыщен. Поэтому стали выступать за децентрализацию в городе. Классно, когда в твоем районе появляется что-то яркое и интересное — жители не чувствуют себя брошенными. Детям не нужно ехать в центр, чтобы заниматься творчеством, ведь все рядом.
Каждый микрорайон — это кладезь историй, которые можно изучать и собирать в энциклопедию. Мы видим влияние проектов на территорию, поэтому намерены осваивать окраины дальше.
Каждый микрорайон — это кладезь историй, которые можно изучать и собирать в энциклопедию. Мы видим влияние проектов на территорию, поэтому намерены осваивать окраины дальше.
Каким вы видите «ЧӦ» через пять лет?
Большая мечта, чтобы творческие проекты и инициативы «ЧӦ» были объединены общими принципами и могли жить независимо от людей в команде. В идеале я бы выполнял бизнес-задачи для «Атома» и искал финансирование для паблик-арт программы, а ребята продолжали развивать дело сообща.
Для меня «ЧӦ» существует только в рамках Екатеринбурга, географически расширять проект пока не планируем. Хотя нам интересно поработать с другими уголками Урала, но на это нужно больше времени и ресурсов. Сейчас у нас в городе есть, что делать.
Для меня «ЧӦ» существует только в рамках Екатеринбурга, географически расширять проект пока не планируем. Хотя нам интересно поработать с другими уголками Урала, но на это нужно больше времени и ресурсов. Сейчас у нас в городе есть, что делать.
