«Я монстр Секс и рок»: Катя Павлова — об уральской идентичности, бессмертии и чувстве песни внутри

Уральская группа «Обе две» уходит в прошлое — ее солистка Катя Павлова открывает новую главу в своем творчестве и презентует проект «Павлова». Под новым названием уже вышло две новых роскошных песни: «Amore» и «Доллары». Параллельно в рамках проекта Le Catalogue выходят масштабные переиздания старых пластинок.

Обо всем этом, а также о творческом процессе, уральской волне и друзьях-музыкантах Катя рассказала в большом интервью автору Чойса Дмитрию Ханчину.

Музицирование как часть рутины

«Amore» и «Доллары» — мне безумно понравились твои новые синглы. Расскажи, как они появились?

Мы работаем с музыкальным продюсером Димой Емельяновым. В принципе, всегда работали дистанционно, даже когда жили плюс-минус в одном городе. Могли вместе репетировать, когда к концертам готовились, но сидя рядом над песнями никогда не колдовали. Я, как правило, пишу песню сама, и делаю все очень просто — даже аранжировкой это не могу назвать. Захожу в Splice (библиотека сэмплов — Прим.ред.) и примерно два часа ищу то, что звучит у меня в голове. Гармонию играю на клавишах. У меня внутри есть это чувство песни, и я хочу максимально точно на минималках донести его до Емельянова. А дальше у него уже своя кухня начинается, свой мэджик.

Расскажи подробнее о своей кухне. Недавно ты публиковала на своем сайте подробную историю группы и там упомянула, что стала брать уроки фортепиано.

На самом деле я окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Но, как это часто бывает у людей нашего поколения, приняла решение инструмент больше не трогать. Довольно долго так и делала — не трогала. Потом у меня появился комплекс: я уже играла с крутыми музыкантами, и мне казалось, что вот они музыканты, а я так. Несмотря на тягу к инструменту, я думала: ну для чего я буду покупать себе какие-то хорошие клавиши? А в один прекрасный день все-таки решилась и купила.

Я брала онлайн-уроки. У меня был запрос больше на гармонию и импровизацию, потому что техничным пианистом становиться я не хотела. Но мне было тесновато в той тесситуре, в которой я могла работать. Педагог Женя давала мне технические задания: условно, «придумай последовательность в уменьшенной кварте». И пока я это придумывала, чувствовала, что у меня какой-то движ начинается. И, собственно, несколько песен в альбоме «Циники» родились из таких упражнений.

То есть это повлияло на творческий процесс.

Да, конечно! Я вообще перестала бояться инструмента и долго прокрастинировать, прежде чем подойти к нему и что-то посочинять. У меня еще дочь сейчас занялась фортепиано, и для нас это стало частью рутины — в любой момент можем подойти, нажать кнопку, поразбирать с листа, посочинять или просто позаниматься.

Люди стесняются себя и своей слабости

Расскажи: сложно вот так переименовывать проект? Я видел, что в афишах некоторых летних фестивалей еще значится название «Обе две».

Это моя инициатива пока что писать «Обе две». Мы намеренно делаем долгий переход, потому что это в наших головах все логично поменялось и перестроилось, но я понимаю, что это нужно еще донести до людей, и я не хочу их растерять по дороге. Мы сейчас синхронизируем альбомы, чтобы они значились в стриминге и как «Обе Две», и как «Павлова». К осени я надеюсь выпустить релиз, мы сделаем новую программу, и тогда на концертах на задниках будет написано уже «Павлова».

В том же лонгриде ты вспоминаешь, что бабушка предлагала назвать группу «Павлин». Кажется, это отличное название!

Возможно, сегодня на очередной волне инди-музыки в Екатеринбурге группа с таким названием могла бы зайти.

Абсолютно. Кстати, а ты как-то следишь за инди-музыкой Екатеринбурга, за тем, что происходит сейчас? Важна ли для тебя какая-то уральская музыкальная идентичность?

Идентичность важна, и я это почувствовала спустя какое-то количество лет. Я просто заметила, что во мне возникает очень приятное чувство, когда я слышу про какие-то успехи екатеринбуржцев, начиная с брендов вроде Avgvst или Ushatava, заканчивая артистами. Не сказать, что я прямо слежу за инди-музыкой. Я вообще никогда не слежу ни за какой музыкой, у меня просто недостаточно интереса к этому. Но фон, контекст присутствует.

Это такое глобальное творческое уважение

Недавно вышли переиздания первых альбомов «Обе Две». Как вообще началась эта история?

Я долго не видела ценности этой истории, хотя мой лейбл давно уже за мной ходил с таким предложением. Но тут я наконец-то поняла всю смысловую нагрузку: прошло довольно много лет, и теперь можно понять, как все это было сделано, посмотреть на старые песни, найти демки, вспомнить, как собирался конструктор. И когда я начала работать, поняла, что это так увлекательно, так интересно. Ну и потом я люблю все прибирать и систематизировать.

Когда я послушала первые песни, записанные еще с сестрой, то подумала: господи, какие мы были смелые. В моменте ты этого не замечаешь. А пожив жизнь, посмотрев на своего маленького ребенка, ты уже можешь оценить безумие жеста. Надо просто отдать дань уважения этим песням, всему этому пути.

Интересно, что в эти переиздания вошли не только твои песни, но и кавер-версии на «Курару», «Сансару», «Мумий Тролль». То есть, когда ты перепеваешь чужие песни, ты их как бы присваиваешь?

Смысл переиздания в том, чтобы показать весь контекст. Мне хотелось, чтобы было понятно, как эта музыка вообще существовала во мне тогда. Про присвоение — это, в принципе, мое свойство, когда я каверами занимаюсь. Мне важно не сыграть роль, а представить, как бы я это пела, если бы это была моя песня.

Когда я возвращаюсь к твоему первому альбому, то вспоминаю, что примерно в то же время выходили альбомы «Сансары» и «Курары», на которых у тебя были гостевые визиты. И тогда казалось, что вы вместе составляете какую-то новую мощную волну уральской музыки, которая не имеет ничего общего со Свердловским рок-клубом. Ощущалось ли что-то подобное изнутри?

Изнутри я чувствовала причастность к комьюнити, и это было классно. Я еще была младше их всех лет на пять и чувствовала себя девчонкой, которую пацаны берут с собой поиграть. Мне это было очень приятно и очень важно. И Саша Гагарин из «Сансары» тогда для нас сделал много хорошего — именно он забрал нас в тусовку и все показал: вот журнал «Афиша», а вот и инди-музыка, а вот клуб 2КУ. А «Курара» другого порядка чуваки, они закрыты, тусоваться с тобой не будут, все чисто по делу. Мы с Олегом Ягодиным, фронтменом «Курары», наверное, за всю жизнь друг другу пять слов сказали.

И это были слова из песни «Курара Чибана».

Да-да-да. Но при этом я все равно чувствую связь между нами и уверена, что это взаимно. Это такое глобальное творческое уважение, понимаешь? Для меня Олег — это просто глыба. Если не знаешь, что делать, потерял смыслы, надо просто Ягодина послушать.

А с Сашей Гагариным вы сейчас держите связь?

Мы контактируем. Я не могу сказать, что мы прямо близкие друзья, но мы можем друг другу написать, если нужно. Мы виделись в Белграде буквально пару недель назад — я ездила с концертом, он приходил на него, это было очень приятно.

«Я долго боялась своей природы»

В 2015 году в интервью «Афише» ты говорила про «Знаешь, что я делала»: «Я думаю, что я этот альбом послушаю и полюблю через 10 лет. Будет очень трогательно и хорошо». И вот прошло 10 лет — получилось ли у тебя полюбить первый альбом? Тогда тебе было за него как будто немножко неловко.

Я вообще тогда кринжевала по поводу всего на свете. Я, безусловно, все это уже очень люблю, но это как смотреть на свои школьные фотографии. Когда ты видишь их спустя три года после выпуска, то думаешь: господи, какой кринж, какой ужас. А когда ты уже взрослый смотришь на них, ты просто любишь всех этих детей, тебе все это кажется милым.

И знаешь, если учитывать наши возможности: что мы тогда умели, чего мы не умели… Никакими деньгами мы не располагали. Как чувствовали, так и делали. Какая у нас наслушанность была в 20−25 лет, то мы и использовали. И с такой точки зрения слушаю эти песни и думаю: да блин, крутые ребята.

Абсолютно с этим согласен. Кстати, вспомнилось:примерно в 2006 году в Парке Маяковского я видел выступление «Обе Две» на фестивале «РокОт Балтики», и вы тогда оставили самое яркое впечатление.

Что-то такое было, да. Тогда, ты помнишь, все фестивали были про пиво. Мы наверняка тогда еще с сестрой выступали.

А кто сейчас с тобой играет?

Слушай, хоть кто. Когда все разъехались и все переменилось, я сначала не понимала, как же быть, все кончено. А потом мне предлагают дату фестиваля, и я думаю: блин, я не знаю, с кем играть, но давайте попробуем забукировать. И ты букируешь дату, а потом уже ищешь, с кем играть. И так постепенно узнаешь, что в мире есть определенное количество очень даже неплохих музыкантов. Так что сейчас у меня есть несколько барабанщиков, несколько гитаристов, есть басист и есть плейбэк, в котором все прописано на случай чего. И, конечно, я люблю играть с полным составом, но когда нет такой возможности, то мы можем и просто под гитару вдвоем выступить. Так что мой состав — антихрупкость.

Ты говорила о себе так: «Обнаруживаю, что никакая я не поп-артистка. Я монстр Секс и рок». И эти слова относятся к 2024 году. Но вот сколько я был на твоих концертах в разные годы, мне кажется, ты всегда была такой.

Я долго боялась своей природы, чувствовала, что это неправильно. У меня довольно долго было внутреннее противоречие. Но последние три года, наверное, каждого в разной степени вынудили проделать какую-то внутреннюю работу. У меня было так: после того, как я пересобрала несколько составов и поняла, что я бессмертная, мне пришлось принять и эту свою часть и играть с ней до конца.

Каким будет твой новый релиз? Предыдущий, «Циники», был очень впечатляющий, тяжелый и тревожный.

По моим ощущениям, он будет по форме игрив, а по содержанию хлеще «Циников».